Японец под Вапняркой

(Настоящая история 54-го Украинского советского полка Моисея Винницкого)

В основе общепринятой истории о конце «короля» криминального подполья Одессы – Мишки Япончика до сих пор лежат два тезиса компартийных мемуаристов. Что местные советские органы старались очистить город от налетчиков, поэтому с радостью ухватились за предложение их главаря создать полк и с трудом его втолкали на петлюровский фронт. И что после небольшой стычки с войсками армии УНР налетчики позорно бежали, подставив под удар соседние советские части.

Такие утверждения игнорируют реальную обстановку в Одессе лета 1919 г., положение на фронтах, сжимавших кольцо вокруг города, а также остающиеся в тени воспоминания реальных участников боев за Вапнярку в последних числах июля того года. И собирая эти неучтенные свидетельства мы получаем совершенно иную картину.

После эвакуации экспедиционного корпуса Антанты в апреле 1919 г. и вступления в Одессу частей Красной армии, город так и оставался прифронтовым все 5 месяцев так называемого «второго периода Советской власти». Сначала здесь расположилась база 3-й Украинской советской армии для подготовки Бессарабского похода с целью освобождения правобережья Днестра, в 1918 г. захваченного Румынией. Затем тут собирали войска для подавления мятежа атамана Григорьева. А с конца мая из Донбасса началось активное наступление Добровольческой армии Деникина, вылившееся в катастрофу Южного фронта РККА. На фоне этих событий, когда деникинское наступление грозило отрезать Одессу от центров советского правительства в Киеве и Москве, из города началась отправка на фронт недавно созданных полков местного формирования и ускорилось создание новых частей, в которые собирали последние людские ресурсы. 

Орган Исполкома Одесского Совета рабочих депутатов (СРД), – газета «Советская власть» постоянно публиковала новости мобилизации. Например, о том, что в профсоюзе «Беложесть» масса безработных, теперь многие из них пошли в Красную армию, всё правление Союза ушло на фронт [1]. 13 июня сообщалось, что Союз тружеников водного транспорта насчитывает ок. 20 тыс. членов, и по мобилизации до 80% членов профсоюза вступает в полки Красной армии [2]. А уже 4 июля профсоюз водников постановил отправить на фронт всех своих членов 18 - 40 лет, включая тех, кто считались незаменимыми, - их места займут женщины [3]. Пресса сообщала, что Южный фронт становится решающим в судьбах революции, в связи с этим в Одессу стекаются видные деятели. Особо следует отметить визит секретаря Коминтерна А. Балабановой. Она прибыла, чтобы пролетарские женщины приняли самое деятельное участие в вопросе поступления в Красную армию [4]. 

Если из крупнейших профсоюзов Одессы фронт выбирал весь мужской состав, а столь высокая бонза прибыла вербовать в армию женщин, становится ясно, с какой радостью Исполком и военные власти округа откликнулись на предложение Моисея Винницкого (уважительно прозванного «Японцем») сформировать часть из деклассированных слоев города, включая бывших налетчиков, решивших порвать с прошлой жизнью. 

Сначала это был небольшой отряд до 100 чел., который командование пыталось влить во 2-й Одесский полк, набранный из слободских подпольщиков, но там делегатов Японца выгнали со скандалом, видимо, за прошлые конфликты между районными сообществами [5]. Затем, в течение июня 1919 г. «отряд налетчиков» вырос до батальона особого назначения и, наконец, после слияния с формирующимися частями бывшей Белорусской, а теперь бригады им. Ленина, развернулся до полка с полным названием 54-й Украинский советский полк им. Ленина [6]. Полк был набран из бывших уголовников, деклассированных элементов рабочих окраин, из мобилизованного населения, а также студентов. Последние, следует полагать, были членами анархических групп учебных заведений города, изъявившими желание служить и вести агитацию в той среде, откуда анархисты нередко черпали свои боевые силы. 

Нелепость и, вроде бы, оскорбительность ситуации с присвоением «полку налетчиков» имени вождя мирового пролетариата возникли, в первую очередь, по вине самих советских мемуаристов и историков. Они всячески раздували вопрос грабежей шайки Япончика, перенося их на время создания полка, но не могли отрицать, что эта часть носила имя Ленина. С другой стороны, традиция давать воинским частям громкие имена вождей компартии была далеко не нова. Например, имя Ленина весной 1918 г. получил 1-й Одесский батальон из состава 3-й Революционной армии Лазарева, который в массе был небольшевистским по составу, а его командир Н. Андреев потом стал одним из лидеров восстания левых эсеров против большевиков. Делалось это в пропагандистских целях, чтобы иметь основания подтянуть, дисциплинировать набранные из пестрого элемента части, сделать их достойными великого имени, то есть, бойцов иных политических взглядов приучить к беспрекословному проведению политики компартии.

Сам Японец никогда не порывал своей связи с анархическим движением, к которому примкнул 16-летним подмастерьем. После ареста и осуждения военно-полевым судом, он с 1908 г. отбывал каторгу, как анархист [7]. По данным историка В. Савченко, 1-й Железный отряд Блюмкина и Винницкого принял участие в Январском восстании 1918 г. по установлению Советской власти в городе. А при отступлении советских войск из Одессы в марте того же года анархисты и большевики способствовали «коронации» Японца в криминальном мире, чтобы иметь в городе опору среди «бандитско-босяцкого элемента» [8]. Деникинская агентура уже в декабре 1918 г. докладывала, что Япончик объявляет себя анархистом [9]. 

Наконец, после возвращения Советской власти в апреле 1919 г. лидеры Одесской федерации анархистов Саша Фельдман и Давид Красный (Гальберштадт) высоко отмечали его роль в подпольной борьбе периода интервенции: налетчики так усилились, что задавали на улицах целые сражения полиции, белогвардейцам и французским войскам [10]. И в апреле 1919 г. первый отряд Японца выступал под эгидой федерации и черным знаменем. Правда, в мае, после обращения Винницкого в федерацию, та официально от него отмежевалась объявлением в своей газете [11]. Однако в июне ситуация кардинально поменялась, в 54-й полк была влита группа анархистов. На тот момент Винницкий стал уже боевым краскомом, заслужившим доверие командования борьбой с погромами в Подольской губернии и в должности командира бронепоезда при подавлении Григорьевского восстания.

Изданный 1 июля 1919 г. приказ Губисполкома объявлял, что все лучшие силы должны быть брошены на фронт. Его Президиум также выделял треть своих членов, и 11 из них должны были немедленно сдать дела, чтобы в 4-дневный срок отправиться на фронт. В их списке за № 11 значился секретарь Одесской федерации анархистов Саша (Схарий Хонович) Фельдман [12]. И уже 4 июля на конференции в Центропрофе «тов. Фельдман произнес сильно прочувственную речь указывая, что он и его друзья не считают возможным оставаться здесь и, несмотря на все просьбы и доказательства, что они здесь нужны, решили идти на Красный фронт и быть впереди рабочих» [13]. Из данного приказа становится понятно, каким образом анархист Фельдман попал комиссаром в полк Винницкого, - он оставил пост секретаря Губисполкома в рамках мобилизации, как пример для подражания. Откуда можно заключить, что попасть в 54-й полк Фельдман мог не раньше 1 июля 1919 г., когда полк был уже полностью сформирован в течение июня.

В то же время, комиссар заградотряда 1-й бригады 45-й дивизии Д. Мельников отмечал, что Япончик и комиссар полка анархист Фельдман были невоенными людьми. Также не найдено свидетельств, что в полк было включено кадровое военное пополнения для передачи опыта. 54-й полк фактически был гражданским ополчением, которое только подчеркивало, что людских резервов в Одессе не осталось и, командовать одной из последних, сформированных в городе частей, пришлось назначать людей с подпольным и партизанским опытом. Ниже Мельников сообщал, что командиром одного из батальонов полка служил Александр Лаврушин, бывший сотник Красной Гвардии завода РОПиТ 1918 г. [14] Наличие в комсоставе полка одного из самых известных боевых анархистов Одессы, ветерана движения, лишний раз показывает, что на тот момент местные анархисты уже серьезно отнеслись к части Винницкого. Лаврушин мог быть лично с ним знаком по первому подполью, либо поступил в полк по рекомендации Одесской федерации «Набат».

Вновь созданные и плохо обученные одесские полки быстро терпели поражение от фронтовых частей противника, из-за чего в формируемых полках усилилось дезертирство, причем не только рядового состава. Партработник Любинский в докладе ЦК КП(б)У от 11.07.1919 г. критиковал Одесский партком за бездеятельность и, в частности, упоминал провал мобилизации коммунистов. Часть мобилизованных предоставили медицинские справки, что они больны, а часть «отправилась в знаменитый отряд «Мишки Япончика», который всецело состоит из исключительно уголовного преступного элемента, когда им было предложено отправиться на фронт, они категорически отказались – ответили, что дальше Толчка не пойдут». Затем Любинский докладывал, что был свидетелем, как член партии Рубинштейн был отправлен в Интернациональную дивизию, чтобы отбыть на фронт, но всячески ухитрялся не идти, а потом отстал от эшелона и вернулся в Одессу. Когда же Любинский потребовал ареста этого шкурника, то все в парткоме начали смеяться. А после последних событий на фронте, с падением Екатеринослава и Харькова одесские коммунисты начали запасаться паспортами и без стеснения проявлять свое шкурничество [15].

Тем не менее, наступление петлюровских и деникинских войск неизбежно приближало и оправку на фронт 54-го полка. Член Железнодорожного ревкома П. Липовой попал по мобилизации на политработу в полк Винницкого вместе с 6 коммунистами. Из Главных железнодорожных мастерских были направлены еще Алдохин и Соловьев, но они не явились, остались Фельдман, Липовой, Свиридов, Федоров и еще 2 товарища. «На нашу долю выпали большие трудности, потому что командиром полка был знаменитый Мишка Япончик. Полк был хорошо вооружен. Мишка Япончик задался целью никуда из Одессы не выезжать, а только охранять Одессу», - писал Липовой. Секретарь губкома поставил задачу вести усиленную работу, чтобы вывезти полк на фронт. Несколько раз проводили собрание, выступали представители губкома и командования, политработники полка. Комендант города «Мизикевич преподнес Япончику серебряную саблю, и он заверил всех, что выполнит их требования», но потом придумывал всякие причины, чтобы сорвать отправку на фронт. Полк был одет с иголочки, но Винницкий требовал обмундирование [16]. 

В других, рукописных воспоминаниях Липовой добавлял, что «наша задача была вывести полк на Вапнярский фронт против Петлюры». Городские власти созвали полк на одной из площадей Слободки, устроили митинг, перед красноармейцами выступал комендант Мизикевич, разъяснял положение на Украине, что кругом наступают банды, надо дать отпор. Затем выступали Забудкин, Фельдман и Липовой, секретарь губкома Лаврентий – все в одну точку били, что «полку необходимо приостановить продвижение банд, и мы повседневно проводили работу об отправке на фронт» [17].

По сообщениям газет, 17 июля состоялся последний митинг 54-го полка в Городском (теперь Оперный) театре. Следует отметить, что другие уходящие на фронт полки Одесской бригады не удостаивались такой чести, - их обычно напутствовали перед штабом 3-й армии. Можно предположить, что эта помпезность была связана со спецификой полка из деклассированных слоев общества, которых надо было особо впечатлить и мотивировать. А, возможно, такое условие поставил сам Винницкий, который любил напускной шик и слыл покровителем искусств. Полк пришли проводить председатель Губисполкома (первое лицо губернской власти) Клименко, военком Одесского округа Краевский, а также старые лидеры одесских анархистов Фельдман и Красный, последний уже перешел в КП(б)У.

Ранее уже публиковал выдержки из местной прессы об этом мероприятии. Однако в разных газетах текст заметно отличается. Например, орган Исполкома «Советская власть» сообщал, что в своем выступлении военком Краевский поднял важный вопрос о призывах расформировать полк по причине нахождения в нем элементов из преступной среды. На что Краевский выразил свое мнение, что «если в полку есть такие лица, то они являются продуктом нашего бывшего гнилого общества, и при создании новой жизни эти лица являются ценным материалом, ибо мы воюем сейчас с теми, жертвами которых эти лица являются» [18]. По сути, главный воинский начальник Одесского округа прямо по Бакунину признал выходцев из деклассированных слоев самыми «униженными и оскорбленными» и призвал бывших воров и налетчиков мстить буржуазии за свои изуродованные судьбы. 

На речь военкома комиссар Фельдман ответил, что с началом политической работы преступность в полку изжита, а с отдельными личностями сам полк ведет борьбу.  И самый прекрасный момент митинга – его окончание, когда труппа театра исполнила для красноармейцев полка оперу «Тоска». В таком зале и на таком представлении, доступном раньше высшим слоям общества, его бывшие «отбросы» должны были ощутить себя хозяевами новой жизни, за которую стоит бороться.

Несмотря на цензурно выдержанные мемуары коммунистов о том, что «полк налетчиков» под конвоем выгоняли из города на фронт, официальная советская пресса тех дней давала иную картину. «Вчера отправился на фронт Н-ий стрелковый полк им. тов. Ленина. Накануне состоялось торжественное вручение знамени этому полку и смотр. Присутствовали представители высшей военной власти. Тов. Краевский приветствуя собравшихся сказал: «Товарищи! Вам вручается это знамя, на котором написано, что оно принадлежит Н-му полку имени тов. Ленина. В честь этого великого вождя назван ваш полк. Вы должны так же, как и он, смело бороться за идеалы рабочего класса, за защиту завоеваний революций. Товарищи, смело идите вперед!». После речи тов. Краевского присутствующие дали клятву защищать революцию. Выступили также т.т. Мизикевич, Фельдман и Виницкий. К вечеру полк выступил из казарм и под звуки оркестра направился к Николаевскому бульвару, где представители Исполкома приветствовали красноармейцев» [19].

Причем, одесская публика была высокого мнения о боевых качествах полка. 13-летний курьер Фельдмана, а в будущем отец знаменитого советского актера, - С. Броневой, делился впечатлениями: «Помню, как к Ревкому уходя на фронт подошел полк Миши Япончика с оркестром впереди. У Ревкома был митинг, кто выступал, не помню. Говорили, что эти ребята покажут белякам, где раки зимуют» [20].

***

Летом 1919 г. ситуация на участке петлюровского фронта в Подолии характеризовалась переменными успехами сторон, он переходил из рук в руки. Народный комиссар по военным делам (наркомвоен) Советской Украины Н. Подвойский докладывал 12 июля, что после падения Жмеринки и панического бегства советских частей, он был послан Советом обороны остановить отброшенные к Вапнярке и Виннице полки. Пришлось учредить трибунал, который приводил в чувства бегущие части и снова бросал их в бой вместе с ударной группой войск Бабина. В результате, 7-10 июля была взята назад Жмеринка и освобожден путь от нее через Вапнярку на Одессу [21]. Но уже 19 июля в приказе № 0650 по 45-й дивизии сообщалось, что противник ведет настойчивые атаки с целью захватить Вапнярку и оторвать 45-ю от частей 44-й дивизии. Банды (повстанческие отряды) Волынца и Ляховича продвигаются к линии Жмеринка-Вапнярка. Задачей для частей 45-й дивизии ставилось овладеть линией Вапнярка-Жмеринка, отбросить совместно с 44-й дивизией петлюровские части за Днестр, ликвидировать банды в тылу [22].

В отличие от карикатурных изображений полка Японца в советской литературе, ничего подобного не отмечал начальник политотдела 45-й дивизии А. Гринштейн, который рассказывал о встрече прибывшего из Одессы пополнения – 54-го Украинского полка. Политком приводил на удивление мягкие свидетельства, даже с некоторой симпатией писал о Моисее Винницком. Он с трудом мог поверить, что перед ним известный воровской «батько»: «Особенно поражал наивный, почти детский взгляд его синих глаз». Гринштейн вспоминал, что говорил Япончик мягко и толково. Так как общались они в штабе дивизии, надо понимать, что разговор шел о военных или хозяйственных делах его полка, то есть Винницкий показал себя понимающим организатором и командиром. Японец сам выражал опасения из-за плохого политического состояния своей части, но за ее боеспособность ручался. И сам Гринштейн вспоминал, что с внешней (военной) стороны 54-й полк «производил отличное впечатление», особо отметил 40 с лишним пулеметов на его вооружении, что по тем временам было большой огневой мощью. 

Несмотря на опасения Винницкого, политическая часть полка также произвела на Гринштейна хорошее впечатление. В нем была основная библиотека агитационной литературы и «передвижки», - маленькие походные библиотеки, которые обычно использовались для укрепления боевого духа в отдельных частях на позициях, вдали от штаба полка, также имелись граммофоны с агитационными пластинками, «все новенькое, чистенькое». Эти факты опровергают версию, что налетчиков слали на фронт на убой, наоборот, тщательно готовилась их перевоспитание в боевых условиях, что, видимо, организовал комиссар полка Фельдман. На вопрос политкома, что их позвало на фронт, бойцы Японца отвечали: «Хотим доказать, что мы тоже революционеры и стоим за Советскую власть!». И Гринштейн добавлял, что считает такой ответ искренним. «Наша революция, полная героизма, пробудила у всех этих людей какой-то своеобразный энтузиазм и желание приобщиться к великим подвигам нашей Красной армии» [23]. Напомню, это писал начальник политотдела 45-й дивизии, не склонный к самообману специалист в идеологической обработке солдатской массы.

К описанию 54-го полка в прифронтовой Бирзуле также следует добавить слова ответственного работника Бессарабского советского правительства М. Львовского, находившегося тогда при штабе 45-й дивизии. Никакого потешного вида бойцов полка в котелках и тельняшках, - Львовский давал совсем иное описание. «Полк «Мишки Япончика» прибыл к нам в «полном боевом порядке»... Новенькие костюмчики, свежие скатанные шинели, блестящие штыки, ярко сияющие на солнце, и масса другого оружия, которым были обвешены маленькие и большие «япончики»... Победный вид, залихватские песни». Львовский характеризовал полк Винницкого, как «огромную толпу головорезов», куда влили небольшую группу одесских студентов [24].

Советская историография противопоставляла блатной разлагающийся элемент «полка налетчиков» и верных компартии красноармейцев других частей 45-й дивизии. На самом деле, картина была более размытой. Так, политработник дивизии, писавший в ее юбилейном сборнике под инициалами Ю.Я., рассказывал, что 45-я состояла из бывших партизан, часть красноармейцев и командиров была заражена григорьевскими и махновскими настроениями. И до конца сентября 1919 г., когда дивизия вышла из окружения, члены партии перед красноармейцами не могли открыто называть себя коммунистами [25]. То же звучит в докладе члена Одесского комитета обороны И. Клименко: «Когда они стояли на фронте, то ни в коем случае не хотели носить звездочки и срывали у других… В дивизии была молодежь, которая пошла добровольно и прошла через фильтр Махно, Григорьева, всяких батек и дядек». И только отступление на север произвело революцию среди бойцов, они стали говорить о коммунизме и носить красные звездочки на фуражках [26].

Реальные события на петлюровском фронте в конце июля 1919 г., в которых участвовал полк Винницкого, можно понять лишь при сопоставлении советской официальной прессы тех дней и украинских республиканских источников. Компартийные мемуаристы и историки более позднего периода, без подробностей, в двух словах упоминали какие-то незначительные столкновения, приведшие к разгрому 54-го полка. В отличие от них, бывшие офицеры армии УНР и современные украинские историки называют Вапнярские бои одним из ключевых сражений летней кампании на «украинско-московском» фронте.

Например, командир 3-й дивизии армии Украинской народной республики А. Удовиченко писал про значение боев за Вапнярку на фоне внешней политики и общей фронтовой ситуации. Еще 22 июня во время наступления его дивизии на Копайгород к ним приехал сам Головной атаман С. Петлюра. И в разговоре с Удовиченко он рассказал, что Директория прилагает все усилия, чтобы Антанта признала УНР и помогала ее борьбе снабжением, без чего нельзя выиграть эту войну. Но вся дипломатия зависит от успехов на фронте. В этом плане Петлюру особенно захватывала мысль про взятие Одессы, откуда можно наладить торговлю с Европой, даже отложив взятие Киева. Головной атаман выразил пожелание, чтобы 3-я дивизия захватила линию железной дороги Жмеринка-Одесса и своей главной стратегической задачей имела взятие самого города-порта. Но Петлюра также выражал опасения, что пока они бросят все силы для разгрома Красной армии на Одесском фронте, этот город займет Добровольческая армия Деникина, за которым тоже стоит Антанта, а сама армия УНР может получить уничтожающий удар с левого фланга из района Киева [27].

Хроникеры 45-й дивизии сообщали, что с начала июля петлюровские войска били в стык их позиций и 44-й дивизии, стараясь перерезать сообщение Киев-Одесса и соединиться с повстанческими отрядами в советском тылу. Жмеринка переходила из рук в руки, понесла большие потери 1-я бригада, от 2-й бригады Котовского был отрезан 401-й полк, ушедший в состав 44-ой дивизии, а повстанцы в тылу 45-ой перерезали линию Одесса-Киев. С 16 июля 3-я дивизия УНР под командованием Удовиченко вышла на соединение с повстанческими отрядами, сообщение с Киевом было окончательно прервано, а противник стал распространяться в образовавшийся прорыв. За день до этого, с 15 июля 2-я бригада двинулась в контрнаступление, захватив г. Ямполь. Но в ночь на 17-е петлюровцы разгромили Черноморский полк Стародуба, прибывший на пополнение поредевшей 2-й бригады, и Котовскому последними резервами с трудом удалось закрыть прорыв. В этих условиях 23 июля на его участок фронта прибыло последнее пополнение из Одессы – 54-й Украинский советский полк Винницкого [28].

Штаб 45-й дивизии подготовил контрудар, который и стал короткой боевой историей «полка налетчиков». Одесская пресса тех дней не была подвержена последующей рефлексии Гражданской войны, и из нее можно узнать реальное отношение к боям полка Японца за Вапнярку. Так, газета Исполкома Одесского СРД 29 июля описывала общую картину этого наступления. «В Каменец-Подольском направлении наши части заняли с боем станцию Вапнярку и деревню Вербовое. В районе Вапнярки нашими частями заняты Липовка и Пименовка в пятнадцати верстах севернее Вапнярки; противник отступает в направлении на Брацлав. Наш бронепоезд со станции Журавлевки ворвался на станцию Юрковку в двадцати пяти верстах севернее Вапнярки. Юрковка оставлена противником» [29]. Из этого сообщения становится ясно, что бои шли не только за узловую станцию Вапнярка, но, развивая успех, части 45-й дивизии продвинулись севернее.

Генерал-хорунжий армии УНР Н. Капустянский рассказывал, что с 26 июля 1919 г. каждая из сторон пыталась захватить Вапнярский железнодорожный узел. 3-й дивизии Удовиченко после упорных боев под сс. Вербное-Журавлевка удалось отбросить красных к Тульчину. 27 июля красные контратаковали с Одесского направления, но 3-я дивизия уже успела развернуться на юг и держала оборону до 31 июля. Этот общий план операции генерал уточнял докладом Удовиченко, что пока 27-28 июля шли жестокие бои за ст. Вапнярка, вокзал которой 4 раза переходил из рук в руки, началось наступление красных на 7-й Синий полк его дивизии, защищавший с. Вербное. Среди атакующих частей Удовиченко называл 54-й и 399-й советские полки, сообщал, что бросается в глаза стойкость противника. Капустянский писал, что красные бросили в бой лучшие части и «регулярный полк самого «папы коммунизма» товарища Ленина». А причиной их неуспеха генерал назвал опоздание с перегруппировкой Южной группы войск. Полк Ленина смог начать наступление только 27 июля, а если бы выступил днем раньше, последствия боев за Вапнярку были бы иными [30].

Уже 30 июля газета Одесского исполкома в заметке «Прибыли раненые герои» описывала подробности боев. «Вчера на ст. Одесса-Порт прибыл со ст. Вапнярка санитарный поезд с 250 раненными красноармейцами ушедшего на днях на фронт Н-ского полка. Санитарный персонал прибывшего поезда передает об удивительном героизме, обнаруженном красноармейцами этого полка, который занял после упорного боя ст. Вапнярку, 6 деревень и на 20 верст продвинулся вперед, продолжая при очень тяжелых условиях и значительных потерях геройскую борьбу. Особенно пострадали в полку 3 и 6 рота, которые во время наступления должны были действовать на ровном месте и попали под сильный огонь врага» [31]. И позже редакция органа Исполкома так рифмовала эти события: «Попробовали петлюровцы железную палку красных советских солдат. Предъявили им товарищи мандат и прочие советские подарки у геройской Вапнярки...» [32].

В целях военной цензуры в публикациях прессы о 54-м полку он несколько раз назывался Н-ским, но в них фигурировали Фельдман и Винницкий. К тому же после полка Стародуба 54-й был последним пополнением из Одессы, большего она дать не могла. Поэтому нет сомнений, что речь шла про «полк налетчиков». Заметка подтверждала, что кроме самой узловой станции части полка заняли еще ряд населенных пунктов и в открытой атаке проявили удивительный героизм, понеся большие потери. На фоне этого правительственного сообщения крайне нелицеприятно выглядят авторы цензурно выдержанных мемуаров, особенно, если они находились в то время в частях дивизии или в военных органах Одессы и знали реальные обстоятельства боев лично, либо читали в официальной прессе.

Но наиболее яркую и подробную картину поля брани за Вапнярку оставил непосредственный участник этих боев, командир 7-го Синего полка армии УНР полковник А. Вишневский. Он вспоминал, что в первый день операции 26 июля части 3-й дивизии УНР смогли занять прилегающие села, но саму ст. Вапнярка защищала самая крепкая группа войск 45-й дивизии при бронепоездах, поэтому 9-й Стрелецкий полк не смог взять ее сходу. Однако красные допустили тактическую ошибку, - оставили без прикрытия с. Вербное в тылу Вапнярки, чем воспользовался Вишневский, захватив это село, и уже оттуда напал на станцию. Не выдержав атаки с фронта и тыла, противник в панике бежал на Крыжополь. На станции занял оборону 9-й Стрелецкий полк, а части 7-го Синего полка отошли назад в Вербное [33]. 

Захват такого важного узла стал для красных большим ударом, они решили любой ценой отбить Вапнярку и восстановить сообщение со Жмеринкой, которую еще держали советские войска. Для этой операции были собраны крупные силы: кроме частей самой 45-й дивизии, это «54 коммунистический им. Ленина полк», 399-й советский полк, отряд «известного одесского бандита «Мишки Япончика», другие части и 3 бронепоезда. Но сначала красные решили снять тыловую угрозу в Вербном. «Густыми рядами движутся москали в энергичном наступлении на позиции Синих. Идет одна из лучших регулярных советских частей – Коммунистический им. Ленина полк. Красноармейцы очень красиво, однообразно одеты и вооружены «до зубов». У каждого висит на поясе по несколько ручных гранат», - описывал атаку Вишневский. Он отмечал, что под огнем его полка бойцы противника шли «с большим энтузиазмом, отвагой и самоуверенностью», подойдя на 100 м. с криком «ура» бросились в штыковую атаку. «Синие» бросились в контратаку, часть красных дрогнула и побежала, увлекая остальных. До вечера было еще две атаки, но 7-й полк удержал Вербное [34]. 

В рассказе Вишневского обращает на себя внимание разделение 54-го полка и отряда Япончика в списке атакующих частей, вероятно он не мог подумать, что так дрались одесские налетчики. Тем не менее, упрямый враг не падал духом и переключил свои удары на позиции 9-го Стрелецкого полка, пытаясь отбить Вапнярку. «Как не похож этот враг на части 45 советской дивизии!», - восклицал Вишневский. К 23 часам разведка донесла, что из Крыжополя на Вапнярку вдоль железной дороги движется большая колонна красных. В полночь началась атака, которая длилась около часа и красные захватили станцию. Но к 3 часам ночи стрельцы неожиданной контратакой снова выбили их из Вапнярки [35]. 

Этот эпизод, но более сухо, без общей картины сражения описывал политработник 54-го полка П. Липовой. «Прибыли на ст. Рудница. Там находился штаб Котовского. Оттуда начали наступление на Вапнярку, которая была занята петлюровцами. 7-й полк наступал в обход, а наш наступал по линии ж.д. под прикрытием бронепоезда. Ст. Вапнярка была занята к вечеру нашими полками. Захватили много пленных. Были выставлены посты. Командир полка Мишка Япончик, нарушив всякие правила, начал звонить в колокол, а ст. осветили. Продержались на станции около пяти часов, но петлюровцам удалось нас со станции выбить с большими потерями для нас в живой силе и боеприпасах. Вернулись на ст. Рудница, где стоял штаб Котовского.  Мы, политработники Фельдман, Липовой, Федоров, Свиридов, Павленко доложили, как обстояло дело при взятии Вапнярки, и как благодаря ряду нарушений со стороны Мишки Япончика пришлось сдать Вапнярку» [36].

Первым делом бросается в глаза «двужильность» полка Японца и использование его штабом бригады, как ударной силы на самых опасных участках. Весь день части 54-го полка штурмовали Вербное, а ночью смогли захватить ключевой узел обороны – Вапнярку. Причем, в эту главную атаку полк вел его командир, имевший мало боевого опыта «атаман налетчиков» Моисей Винницкий. Бандиты клялись искупить свое прошлое, ну вот, их и бросали в самые тяжелые атаки. Демаскировка станции в ночное время, в которой его обвиняет Липовой, разумеется, не могла быть главной причиной отступления из Вапнярки.  Остается загадкой некий 7-й советский полк, наносивший вспомогательный удар с тыла или фланга. В составе 2-й бригады Котовского такая часть не значилась. Но уже на сентябрь 1919 г. член Железнодорожного ревкома Ф. Мацко рассказывал, что при отступлении Южной группы войск Якира в арьергарде прикрывал группу 7-й полк Кравцова [37]. 

Видимо окончание этого последнего боя с отступлением из Вапнярки упоминал комиссар заградотряда 1-й бригады Мельников в письме Одесскому истпарту, а затем в развернутых мемуарах добавлял важные подробности боя и причины поражения 54-го полка. «Я получил назначение комиссаром полка М. Япончика, было это в 1-й бригаде 45-й дивизии. Полк Япончика находился в районе Вапнярки. Вместе с комиссаром 1-й бригады 45-й дивизии т. Левинзоном ехали мы на паровозе и вот между станциями Пепелюха и Вапнярка в железнодорожной будке нашли мы тяжело раненного в ногу Лаврушина. Полк М. Япончика не выдержал боя с бандами Зеленого и отступил от Вапнярки. Полк потерял боеспособность, т.к. бы вооружен винтовками японского образца. 80.000 патронов были ими израсходованы в результате отступления» [38].

В отдельных воспоминаниях Мельников давал более подробную картину: «Выступили против полка М. Япончика, шпана этого полка расстреляла, разбросала 80 000 патрон, а затем дала «драпа» - отступать стала. Мне пришлось вместе с комиссаром бригады и командиром эскадрона, мадьяром, на паровозе отправиться в направлении Вапнярки. Километрах в 20 от этой станции мы встретили в панике отступающий полк М. Япончика.  Сам он был верхом на лошади и орал бранные слова. Радом с ним на лошади вертелся комиссар полка Фельдман. Удержать отступающих не было никакой возможности. Меня увидал командир батальона, бывший сотник Кр. Гвардии, в сотне которой я был десятником, Лаврушин. Был он ранен в ногу. Обрадовался, увидев меня, и закричал: «Мельников, принимай батальон!». Сидел он в будке стрелочника, ходить не мог. Только от комбата Лаврушина мы узнали о положении на фронте. Сейчас же мы отправились в штаб бригады на ст. Пепелюха и на ст. Вапнярка был послан другой полк для наведения там порядка» [39].

Мельников путал противника, называя банды Зеленого, которых не было в том районе. Но из его рассказа следует, что главной причиной поражения 54-го полка и его отступления из Вапнярки был дефицит боеприпасов. При отвлеченных рассуждениях, японские винтовки в полку Япончика претендуют на изысканный каламбур. Но в реальной боевой обстановке полный расход патронов, который нельзя было пополнить из-за их специфики, привел к тому, что ребята Винницкого оказались безоружны перед контратакой петлюровских войск. Здесь можно долго рассуждать на тему, как можно было отправить полк в бой с таким оружием, понимая его кратковременные возможности. Причем, сам комполка Винницкий и комиссар Фельдман пытались сдержать бегство своих красноармейцев, хотя, что они, безоружные, могли сделать, - только погибнуть на станции или сдаться в плен. А раненный комбат Лаврушин предлагал комиссару Мельникову принять командование своим батальоном и остановить бегство, но тот предпочел уехать с докладом в штаб Котовского, ясно демонстрируя всю безнадежность сложившегося положения. 

Но и на этом тяжелом поражении не закончился боевой путь 54-го полка.

После оставления Вапнярки силы 45-й дивизии РККА возобновили попытки выбить войска УНР из с. Вербное, куда развернул наступление 399-й советский полк. «Цепь за цепью выходят из села Крыжополя и быстро, как туча, покрывают поле», - так описывал Вишневский начало атаки. Красные ворвались в село и на правом фланге смяли синюю цепь хорунжего Волкогона. Но из засады ударил прибывший на помощь курень стрельцов, за ним в контратаку бросился весь 7-й Синий полк, и части 399-го побежали. Резервы красных пытались остановить бегство, но отступавшие цепи попали под огонь чужих и своих, а 7-й полк на плечах противника ворвался в Крыжополь. После боя Вишневский наблюдал следующую картину: поле между селами было густо усеяно убитыми и раненными, среди последних оказался красивый еврей, раненный в ногу, просил, чтобы его не добивали, у него жена и ребенок. Полковой доктор синих обещала его перевязать и отвезти в госпиталь. В конце этого эпизода командир 7-го Синего полка УНР приводил такой диалог и свои заключения: «– Какой вы части? – 54-го советского полка. Это тот коммунистический им. Ленина полк, который разбили Синие вчера и какой красное командование бросило сегодня из резерва с целью прекратить отступление своих частей» [40].

***

З-я дивизия УНР за Вапнярские бои поучила почетное наименование «Железная». 54-й Украинский полк получил за свою храбрость совсем другую оценку. О последствиях поражения под Вапняркой рассказывал Мельников: «тов. Левинзон хотел назначить меня комиссаром полка М. Япончика, вот поэтому я и оказался в расположении отступающего полка М. Япончика. Долго пришлось приводить полк в порядок, так как для японских винтовок патронов больше не было, то надо было их заменить другими». С другой стороны, Мельников указывал, что заградотряд в 250 бойцов, где он был комиссаром, стоял на ст. Кодыма и имел задачу ловить беглецов с фронта. «На нашу долю выпало ловить дезертиров полка Мишки Япончика. Задерживали их в большом количестве» [41]. И в других воспоминаниях Мельников сообщал: «Получив назначение командира заградительного отряда 1-й бригады 45 дивизии, мне пришлось вылавливать солдат М. Япончика» [42]. 

На этой же ст. Кодыма стоял санитарный поезд, куда привозили на летучках раненных красноармейцев. Когда снимали повязки, некоторые из них оказывались здоровыми, это были дезертиры. «Когда их собиралось 100-150 человек, в наш отряд приезжал комиссар бригады т. Левинзон и тут же разбирали дела бежавших с фронта следующим порядком. Всех выстраивали в шеренгу без каких-либо объяснений, каждого третьего т. Левинзон выводил из строя. Его вели под пулемет, на глазах оставшихся расстреливали. Те, кому посчастливилось остаться в живых, просили об отправке их на передовую, чтобы в боях искупить свое преступление. 99% из задержанных были из полка М. Япончика. Тов. Левинзону приходилось не раз приезжать на разбор таких дел, ни одного из бежавших с фронта не отправили мы в дивизионный трибунал» [43].

 

После тяжелых и героических боев 54-го полка расправа, о которой пишет Мельников, выглядит совершенно неоправданной жестокостью. Тем более, что он сам в двух мемуарах повторял, что причиной отступления из Вапнярки было отсутствие боеприпасов для японских винтовок. Для сравнения, Троцкому приписывают децимацию (казни каждого десятого) по приговору военно-полевого суда 5-й армии бежавших бойцов 2-го Петроградского полка в августе 1918 г. [44], и столь крутая мера до сих пор вызывает споры историков о реальности ее применения. А здесь комиссар бригады Левинзон казнил каждого третьего, причем, по личной инициативе, не отправив дезертиров в трибунал. Даже бегство полка новобранцев после тяжелого взятия и обороны Вапнярки не оправдывает такой исключительной меры. Поэтому до нахождения дополнительных свидетельств, нельзя исключать, что в своих мемуарах Мельников, на волне упоения красным террором, предался кровавым фантазиям. Однако, если они имели под собой хоть какие-то реальные основания, становится ясна дальнейшая реакция выживших бойцов 54-го полка и самого Винницкого.

Политработник 54-го полка Липовой не упоминал о подобных репрессиях в отношении его дезертиров. Он писал, что на ст. Рудница, после доклада политработников полка про обстоятельства потери Вапнярки, «командование штаба построило 54-й полк Мишки Япончика и весь полк, кроме политработников и командира, был разоружен. Погрузили в вагоны вместе с командиром под охраной отправлены на ст. Бирзула» [45]. Помощник начштаба 45-й дивизии Д. Коренблит обосновывал такую реакцию командования тем, что возникла угроза образования в тылу дивизии бандитской шайки из бойцов этой части. Было принято решение изолировать Япончика от рядовой массы. Для этого Якир решил выдать Винницкому предписание о направлении его полка в штаб армии для получения нового назначения, но в пути Япончика арестовать, а его батальоны разоружить. Коренблит подготовил и выдал Винницкому бумаги с новым предписанием, а также сообщил, что для него выделен отдельный вагон. Также состоялась личная встреча Якира и комиссара полка Фельдмана с Винницким, чтобы рассеять возможные подозрения приговоренного к аресту командира. «Хитрый и изворотливый «атаман» сделал вид, что всему верит…» [46].

Из этих слов мы можем сделать несколько важных выводов. Если 54-й полк предстояло разоружить только по пути в Киев, по версии штабиста выходит, что он не был разоружен в Руднице Котовским и прибыл в Бирзулу в полном вооружении. Коренблит готовил в штабе дивизии бумаги о переводе полка в Киев и лично вручил их Японцу, который затем встречался с комдивом. Следовательно, комполка 54 прибыл в штаб дивизии, где по уставу должен был сделать доклад о действиях своей части, а потом получить новый приказ. При этом, штабист не упомянул даже словестный выговор от Якира за поражение и бегство полка, хотя по стилю повествования такая реакция командования обязательно должна была иметь место. И даже, если Коренблит просто забыл рассказать об этом, успокоительная беседа комдива с Винницким создает впечатление, что штаб дивизии хорошо понимал условия, в которых произошел разгром новобранцев, брошенных отбить Вапнярку, и вопросов к действиям части у него не было. Иначе следует обвинить комдива в изощренном коварстве.

Остается открытым вопрос об отношении комиссара-анархиста Фельдмана к произошедшим событиям c полком, близким к Одесской федерации, имевшим анархистов в комсоставе и рядовой массе. Из сообщения Липового можно понять, что он вместе с политработниками обвинил Винницкого в нарушениях, приведших к потере Вапнярки. И Коренблит так излагал события, что успокоительную встречу с Япончиком проводили Якир вместе с Фельдманом, то есть создается впечатление, что последний был посвящен в планы разоружения 54-го полка в пути на Киев и ареста Винницкого. 

По словам П. Липового, после отправки 54-го полка в Бирзулу, политработники еще остались в штабе Котовского на ст. Рудница, для получения дальнейших указаний [47]. На них было возложено исполнение приказа про отправку полка на переформирование. «Прибыв на ст. Бирзула мы узнали, что разоруженный полк оставил эшелон, с которым прибыл, и час тому назад на крышах попутного состава отбыл в сторону по направлению Одессы. Сейчас же мы потребовали паровоз и вагон, который был нам предоставлен немедленно. Доложили Котовскому Григорию Ивановичу свой план задержания полка во главе с Мишкой Япончиком. Тов. Котовский одобрил наш план, и мы взяли направление на Помошную, куда по прямому проводу сообщили, чтобы задержали поезд до нашего прибытия. Прибыли в Помошную, комендант станции докладывает, что поезд задержать не удалось, что Мишка Япончик с маузером в руках влез на паровоз и под дулом оружия заставил вести состав дальше. Не дав даже набрать воды на паровозе, немедленно связываемся с Вознесенском и даем указание во что бы то не стало задержать поезд» [48].

Далее Липовой сообщал подробности окончания погони за дезертирами 54-го полка. 

«Подъезжаем к ст. Вознесенск, нас встречают работники станции и докладывают, что выполнили наше указание, задержан поезд, находится в карьере, названный вами полк задержан и арестован, находится под охраной. При остановке поезда подбегает к нам, называет себя Мишкой Япончиком, требует основания задержки поезда, мы отчета ему не давали, тогда он выхватывает с кобуры маузер, а Урсулов говорит, что у нас стреляют без промаха и выстрелил в упор убил наповал» [49]. После этого доклада Липовой с другими политработниками потребовали выехать на место происшествия. Организовали две шведки, взяли лопаты и рабочих, чтобы проверить, действительно ли убит Япончик, «раскопали, вытащили труп и убедились, что убитый и есть горе-полководец Мишка Япончик, и бросили его обратно в яму» [50]. Затем проверили место ареста бойцов полка, и только после этого дали разрешение дежурному по станции отправлять поезда на Одессу [51].

Одессит с Молдаванки, часто встречавший Винницкого, а теперь красноармеец 1-й Интернациональной дивизии И. Гомер был отправлен из штаба в Киеве с пакетом в Особый отдел в г. Николаев. Вместе со вторым курьером Матвиенко они стали свидетелями гибели Винницкого. В дороге их поезд остановила и туда села группа вооруженных людей, в командире которых Гомер узнал Япончика. У входного семафора на ст. Вознесенск поезд был остановлен, из него начали выходить люди во главе с Япончиком. Там Винницкий увидел, что поезд окружен, и пошел навстречу коменданту станции Урсулову, а тот сходу с коня выстрелил в него. После этого шайка Япончика стала разбегаться по опушке рощи, а кавалерия Урсулова «стала их догонять и разделывать», - вспоминал Гомер. Причем, он выражал мнение, что Урсулов получил такой приказ от командования, иначе не посмел бы самовольно убить Винницкого [52]. 

На следующий день через Вознесенск в Одессу проходил спецпоезд штаба наркома Н. Подвойского, политработники 54-го полка вместе с представителем штаба Котовского доложили ему о происшествии. Нарком по военным делам вынес благодарности Липовому и его коллегам, работникам станции и персонально Урсулову, объявил, что представит их к награде. В свою очередь, они передали Подвойскому маузер Япончика, который тот отдал своему сотруднику. Также Подвойский связался с командованием по поводу дальнейшего назначения политработников, и они были направлены комиссарами по сбору продовольствия для Одессы [53].

Между тем, дезертиров из «полка налетчиков» продолжали ловить и за Вознесенском. Перешедший в политотдел 45-й дивизии М. Львовский рассказывал о попавшей на ст. Раздельная группе беглецов полка, состоявшую из одесских студентов. С ними также было немало «героев одесской улицы», которые вернулись без винтовок, но Львовский был уверен, что у них в карманах осталось много оружия. Операцией по их разоружению руководил комендант штаба тов. Попа и сам Львовский. Беглые бойцы 54-го полка находились в просторной комнате школы. Попа сел на край стола, держа руку на кобуре, и скомандовал «Смирно!», Львовский взобрался на стол и начал произносить обращение, в то же время под окно класса подошла комендантская рота. После чего представители штаба потребовали сдать орудие и красноармейские удостоверения. Затем от ребят Японца были отделены студенты и многие из них потом хорошо служили в 45-й дивизии [54].

А бывший командир 2-го Одесского полка Н. Николаев продолжая рассказ об их судьбе, уже в 1967 г. возмущался, что «Студенты из отряда Япончика разбрелись по стране, а некоторые из них стали близкими к художественной и мемуарной литературе. Эти то бывшие соратники Япончика и их друзья цепко держатся за всякие издания, связанные с архивными и историческими материалами, подсовывая Япончика, как «героя» Одесского подполья, снабжавшего оружием, связанного с Котовским и т.п. или преподносят его, как черту «Одесской экзотики», но в том или другом случае популяризируют своего кумира». Николаев требовал покончить с популяризацией бандита Мишки Япончика и больше уделять места рабочим подпольным отрядам [55]. 

Нет смысла комментировать требование краскома-коммуниста, чтобы при тоталитарной политической системе писали только о деятелях его партии, - такое мировоззрение другого не предполагало. Но история Моисея Винницкого и его ребят примечательна тем, что она оказалась, пусть и чрезмерно романтизированным, но самым ярким примером вовлечения наиболее непримиримых изгоев общества в дело защиты новых начал его переустройства. На сломе эпох и социальных формаций, прямо по тексту «Интернационала», написанного анархистом Эженом Потье, социальные низы общества, «кто был никем», видели возможным отказаться от своего стихийного протеста, - старой преступной жизни и идти проливать кровь за «Новый мир».

Одесса, 22.05.2025 г.

==================================================================

[1] Пролетарии идут на фронт (Союз «беложесть») // Советская власть. Издание Исполнительного комитета Одесского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. № 5, 13 июня 1919 г., с. 3

[2] 80 проц. Красной Армии // Советская власть. № 5, 13 июня 1919 г., с. 3

[3] Советская власть. № 22, 4 июля 1919 г., с. 3

[4] Положение Советской республики (Беседа с т. А. Балабановой) // Советская власть. № 1, 7 июня 1919 г., с. 2

[5] Государственный архив Одесской области (далее ГАОО). Ф. П-13. Оп. 3. Д. 240. Л. 94

[6] Подробнее: Капчинский О. Мишка Япончик и другие. – М. 2013, с. 122-125

[7] Генкин И. По тюрьмам и этапам. – Петербург. 1922, с. 130

[8] Савченко В. А. Авантюристы гражданской войны. – Харьков. 2000, с. 138

[9] ГАОО. Ф. П-2. Оп. 1. Д. 513. Л. 51

[10] Щаденко Е.А. Григорьевщина // Гражданская война 1918 – 1921. т.1. – М. 1928, с. 74

[11] Набат. Орган Одесской федерации анархистских групп «Набат». № 2, 12.05.1919., с. 4

[12] Приказ Губисполкома СРД // Советская власть. № 19, 01.07.1919 г., с. 4

[13] Комитет содействия мобилизации // Советская власть. № 22, 04.07.1919 г., с. 3

[14] ГАОО. Ф. П-13. Оп. 3. Д. 232. Л. 76-77

[15] ГАОО. Ф. П-13. Оп. 2. Д. 23. Л. 22-23

[16] ГАОО. Ф. П-13. Оп. 3. Д. 208. Л. 33-33а

[17] ГАОО. Ф. П-13. Оп. 3. Д. 497. Л. 62-63

[18] На фронт // Советская власть № 35. 19.07.1919 г., с. 3

[19] На фронт! // Советская власть № 39. 24.07.1919 г., с. 3

[20] ГАОО. Ф. П-13. Оп. 3. Д. 469. Л. 16

[21] Из истории Гражданской войны в СССР. 1918-1922: Сб. док. и материалов в 3 т. Т. 2. Май 1919-февраль 1920. — М. 1961, с. 499

[22] Под знаменем Октября: Сб. док. и материалов в 2 т. 25 октября (7 ноября) 1917 г.-7 ноября 1923 г. т.1. – М. 1980, с. 500

[23] Гринштейн А. О своих и чужих // О сорок пятой (Материалы из истории 45-й стрелковой Волынской Краснознаменной дивизии). – Киев. 1928, с. 39-40

[24] Львовский М. В кольце (из дневника политработника) // Летопись революции 1927, № 1, с. 95

[25] Ю.Я. О партийно-политической работе в те дни // История 45-ой Волынской Краснознаменной стрелковой дивизии. т.1. – Киев. 1929, с. 73

[26] ГАОО. Ф. П-13. Оп. 2. Д. 23. Л. 70

[27] Удовиченко О. Третя Залізна дивізія. Матеріали до історії Війська Української Народної Республіки рік 1919. – Нью-Йорк. 1971, с.  80-82

[28] История 45-й Краснознаменной Волынской стрелковой дивизии. т.1. Боевой период. – Киев. 1929, с. 44

[29] Вапнярка взята нами // Советская власть. № 43, 29.07.1919 г., с. 2

[30] Капустянский Н. Похід Українських Армій на Київ-Одесу в 1919 році. Кн.2. – Мюнхен. 1946, с. 78-82

[31] Прибыли раненные герои // Советская власть. № 44, 30.07.1919 г., с. 1

[32] Письмо Степана без всякого обмана // Советская власть. № 46, 01.08.1919 г., с. 4

[33] Вишнівський О. Вапнярка (Зі спогадів командира Синього полку) // За державність. Матеріяли до історії війська Українського. зб.4. – Каліш. 1934, с. 162-163

[34] Там же, с. 166-167

[35] Там же, с. 167-168

[36] ГАОО. Ф. П-13. Оп. 3. Д. 208. Л. 34

[37] ГАОО. Ф. П-2. Оп. 1. Д. 1145. Л. 9-10

[38] ГАОО. Ф. П-13. Оп. 2. Д. 118. Л. 37

[39] ГАОО. Ф. П-13. Оп. 3. Д. 232. Л. 77

[40] Вишнівський О. Вапнярка (Зі спогадів командира Синього полку) // За державність. Матеріяли до історії війська Українського. Зб.4. – Каліш. 1934, с. 167-170

[41] ГАОО. Ф. П-13. Оп. 3. Д. 232. Л. 81

[42] ГАОО. Ф. П-13. Оп. 2. Д. 118. Л. 37

[43] ГАОО. Ф. П-13. Оп. 3. Д. 232. Л. 81

[44] Реввоенсовет Республики (6 сент. 1918 г. – 28 авг. 1923 г.) – М. 1991, с. 48

[45] ГАОО. Ф. П-13. Оп. 3. Д. 497. Л. 63

[46] Коренблит Д.М. Академия боев и походов // Командарм Якир. Воспоминания друзей и соратников. – М. 1963, с. 77

[47] ГАОО. Ф. П-13. Оп. 3. Д. 497. Л. 63

[48] ГАОО. Ф. П-13. Оп. 3. Д. 208. Л. 35

[49] ГАОО. Ф. П-13. Оп. 3. Д. 497. Л. 63-65

[50] ГАОО. Ф. П-13. Оп. 3. Д. 208. Л. 36

[51] ГАОО. Ф. П-13. Оп. 3. Д. 497. Л. 63-65

[52] ГАОО. Ф. П-13. Оп. 3. Д. 79. Л. 18, 40-41

[53] ГАОО. Ф. П-13. Оп. 3. Д. 497. Л. 65

[54] Львовский М. В кольце (из дневника политработника) // Летопись революции 1927, № 1, с. 96

[55] ГАОО. Ф. П-13. Оп. 3. Д. 240. Л. 95-96